Режиму Лукашенка більше не існує, він упав. Для нього це крах, – білоруська політологиня

Президент Беларуси Александр Лукашенко, скорее всего, потерял власть в стране. Он понимает, что на улицы городов вышли обычные люди, которые хотят перемен, поэтому лояльности и всенародной любви к нему больше не будет.

Каким образом он покинет свой пост главы государства, что будет с оппозиционеркой Светланой Тихановской и почему протесты в Беларуси – это не украинский Майдан – в интервью OBOZREVATEL рассказала белорусский политолог и доктор Рейнского университета Фридриха Вильгельма Наталья Василевич.

– Несмотря на то, что протесты в Беларуси усиливаются, уверенности в том, что они смогут победить режим Лукашенко, нет. Вам так не кажется?

– Если бы меня спросили об этом пару месяцев назад, я бы сказала, что ничего интересного происходить в Беларуси в ближайшее время не будет, а политическая и общественная жизнь там находится в застое. Но 2 месяца назад стало очевидно, что белорусы очень устали от режима Лукашенко. И если раньше это не выражалось, то теперь стало выражаться. Усталость была давно, но какието формы она начала приобретать гдето пару месяцев назад с началом избирательной кампании. Например, были километровые очереди, чтобы подписаться за альтернативного кандидата.

А теперь и вовсе стало очевидно: в Беларуси не просто массовые протесты, а тотальные. Режима Лукашенко больше не существует, он пал. К нему больше никогда не вернется ни лояльность, ни симпатия.

– Но он сможет удержаться у власти на этот раз?

– Вряд ли. Из прошлых сезонов этого 26летнего сериала мы знаем, что Лукашенко очень плохо, даже чисто физически, реагирует на протесты. Даже если это группа студентов, которые стоят на площади с флагами, а тем более длительные. Лукашенко в таких случаях всегда исчезает, а дата его инаугурации переносится на более поздний строк. Теперь даже для него самого очевидно, что никакой народной любви больше нет, а на улицах не просто оппозиционеры, это обычный народ. Для него это политический крах, а его место в истории теперь будет оцениваться не самым лучшим образом.

– В этом политическом сериале есть еще президент России Владимир Путин. Он разве не будет вмешиваться в пользу Лукашенко в противостоянии с народом?

– Россия вмешивается только в пользу себя самой, а вот в пользу Лукашенко изза какихто там братских чувств или солидарности она точно вмешиваться не будет. Для такого вмешательства нужны два фактора: интерес и ресурсы. Если это есть – Россию ничто не остановит. Не уверена, что сейчас это ей присуще. Но что еще важно: Беларусь – партизанская страна, и то, что сейчас происходит, это, скорее, партизанские методы. Многие говорят, почему нет лидеров...

– Кстати, да, нет...

– Да, также нет какогото одного места сбора, какихто структур. Все это было разгромлено режимом, осталась только самоорганизация. Она хорошо проявляется сейчас, в условиях высоких протестных настроений. На улицы выходят семьи, соседи, друзья, коллеги по работе. Конечно, это не совсем гражданское общество, в западном понимании. Но какие формы самоорганизации доступны в нынешней ситуации – такие и работают. Могли бы быть более совершенные инструменты, те же политические партии, но в Беларуси, к сожалению, это все недоступно.

Но в этом тоже сила. Государство ведь не может разрушить семейные связи, связи коллег по работе или соседей. Это то, что нерушимо.

– Удивляет еще момент, что белорусы устроили забастовку и отказываются выходить на работу.

– Это выглядит очень логично. Это не забастовка в классическом смысле, никто же не требует повышения зарплат или улучшения условий труда. Такая забастовка – тоже форма политического протеста, но в определенном смысле это процесс не политический. Происходящее ныне в Беларуси не имеет какойто идеологии, нет даже никакого политического лидера, которого бы все поддержали.

Это совершенно базовый уровень правил игры: мы против фальсификаций и против унижения людей. Мы хотим, чтобы все было честно, верните наши голоса. Люди же ни за чтото конкретно не выступают: ни за Россию, ни за Запад, ни за социальное государство, ни за либеральные реформы. Эта часть повестки отсутствует. Фактически люди сейчас выступают как от сооснователя нового белорусского государства и новых конституционных принципов.

– Сколько времени понадобится протесту, чтобы Лукашенко ушел? И как он уйдет – по сценарию украинского Майдана?

– Правил нет, стратегии тоже. Никто не знает, как это будет происходить. Люди, которые поддержали Светлану Тихановскую на выборах, поддержали не кандидата, а инструмент смены власти.

Была еще идея вернуться к дореформенной Конституции 1994 года, которую Лукашенко изменил в 96м. Литва предлагала такой вариант... Но очевидно, эти переговоры, если они будут, должны проходить без Лукашенко. Он не человек слова, что и показывает его опыт 26 лет у власти.

Но опять же никто ничего не знает. Вопервых, никто не знает, где этот Лукашенко сейчас находится.

А протесты не останавливаются. Людей на улицах тотальное большинство. И каким будет механизм переговоров... Без посредников очень сложно чтото делать, а лидеровто нет. Люди доверили инструмент смены власти Светлане Тихановской. Поэтому она и должна выступать какимто посредником или переговорщиком.

– Вам не кажется, что она немного слабая как для президента страны?

– Ее сила в том, что она знает, что она слабая. Тихановская четко и адекватно оценивает свои возможности и не будет такой, как Лукашенко, который даже знал как копать картошку и доить корову. А Тихановская – человек, который знает, что ничего не знает, поэтому будет обращаться к признанным специалистам по разным вопросам за помощью.

Как раз для европейского лидера – это очень адекватный подход к организации политической жизни. Поэтому именно ее слабость и возможность адекватно оценить свои действия, не стесняясь этого – это самая сильная ее сторона.

– Европейский Союз сможет выступить посредником в переговорах, если учесть, что он с Украиной не может справиться, где политические изменения начались довольно давно.

– Конечно, ЕС лучше бы избежать этих проблем, но поскольку Беларусь соседнее государство, то придется вникать. Для Литвы, Латвии, Польши – это вообще страна, которая рядом. Германия тоже может настаивать, чтобы ЕС выступил посредником в переговорном процессе.

С Беларусью будет легче, чем с Украиной, потому что там никогда не было какогото цивилизационного раскола. У нас нет проблемного востока, где могут доминировать политические или цивилизационные идентичности.

Несмотря на то, что в Беларуси практически все говорят на русском, мало тех, кто считает себя русским, например. Русских как национального меньшинства в Беларуси практически нет. Слабость идентичности белорусов сыграла на то, что она стала сильной.

Там нет какихто групп, которые будут против разрешения ситуации, и в этом плане ЕС будет легче. В то же время белорусы никак не наполнены идеями. Есть только базовые стандарты разделения властей, Конституция, права человека. За кого мы, с кем мы – это уже будет решаться на какихто последующих этапах.

Конечно, все это крайне неустойчивая ситуация и куда она может повернуться – неизвестно. Режим оказался совершенно не готов к такой стихийности и спонтанности, благодаря чему люди очень легко включились в процесс.